Девятилетний донор из концлагеря

Тот страшный день, когда она с матерью и братом была отправлена в концлагерь, новолукомчанка Лилия Ивановна Щёткина не забыла и 70 лет спустя. В снах память иногда возвращает бывшую узницу за колючую проволоку. Каким же радостным кажется пробуждение. Открыв глаза, вдруг осознаёшь, что война давным-давно закончилась…
Маленькой витебчанке ещё семи не исполнилось, когда над Родиной загрохотала гроза 40-х. Отца, Ивана Васильевича Судакова, сразу же мобилизовали на фронт. А они — мама Пелагея Васильевна, маленькая Лилия, старший брат Леонид и средний — Владимир — остались в оккупированном городе. Судьба распорядилась так, что в военном Витебске Судаковы прожили всего около года. Но сколько страха и боли испытали! Семья потеряла Леонида. Немцы уличили его в связях с партизанами и повесили. Казни уже в первые осень и зиму оккупации были обычным явлением в городе. Лилия Ивановна вспоминает, как стыла в ребяческом теле кровь, когда она увидела на одной из улиц болтающуюся на верёвке девочку в платьице в горошек. На шею была подвешена дощечка с надписью: «Партизан». Тогда дошкольница ещё не подозревала, какие страшные испытания предстоят самой.
Привычными с приходом немцев стали облавы среди местного населения. Оккупанты выполняли планы поставки рабочей силы в Германию и другие регионы, где господствовал фашистский режим. В тот злополучный день, желая избежать печальной участи, все трое Судаковых — мама, дочь и сын — прятались вместе со знакомыми во рву кожевенного завода на берегу Двины. Чтобы дети вели себя тихо, взрослые решили припугнуть малышей. Они сказали, что за ними охотятся не те немцы, которых они уже видели. Их преследователи не только вешают и убивают, они могут причинить ещё какое-то более страшное зло. Кульминацией словесного портрета ненавистного врага, сделанного для устрашения ребятни, стали рога, которые якобы есть на голове у преследователей. К сожалению, эта воспитательная методика не прошла испытания на практике. Ребятня сгорала от любопытства посмотреть, как же выглядят немцы с рогами. По появившимся из укрытий детским головкам оккупанты обнаружили всех.
Дальше по отработанной схеме — вагоны, в которых перевозили скот, продолжительная дорога на территорию Восточной Пруссии, лагерные бараки.
Судаковых поместили вместе. Мама с другими взрослыми регулярно отправлялась на рытьё окопов. Лиля и Володя, как и все дети, находившиеся в концлагере, стали донорами. Раз в месяц они сдавали кровь для немецких солдат. При скудном рационе, состоявшем из баланды с брюквой, быстро теряли в весе и скоро стали похожи на живые, обтянутые кожей скелеты. Не всем посчастливилось дождаться освободителей. Девочка Люда, с которой Лиля познакомилась и подружилась в лагере, не дожила до освобождения всего два дня. Окоченевший детский трупик палачи просто выбросили из барака на улицу.
Когда на территории лагеря увидели мужчин с красными звёздочками на фуражках, сомнений не оставалось — это была свобода. Крепкие руки красноармейца подхватили измождённую Лилю. По щекам ребёнка катились слёзы…
До возвращения на родину два месяца Судаковы проведут в госпитале. Вскоре после приезда в Витебск встретятся с отцом, вернувшимся с фронта. Пелагея Васильевна недолго пожила после плена. У неё обнаружили туберкулёз, который в те годы практически не излечивался. Дети закончили школу, продолжили образование. Лиля — в вечернем техникуме, Володя — в мединституте. «Брат, – вспоминает бывшая узница, – умер в День Победы. Побрился, приготовился к празднику, но сердце отказало…» С 70-х Лилия Ивановна Щёткина живёт в Новолукомле. Мама и бабушка очень надеется, что белорусские дети никогда больше не узнают войны.

Ирина ТОРБИНА.