А деревья стали большими…
Куда бы ни забросила судьба жителя Малых Смольянец Анатолия Парфеновича Битяя, профессиональный мебельщик и строитель всегда верил, что наступит время и он вернётся в родительский дом, чтобы обустраивать родовое гнездо. Чувство патриотизма у белорусов его поколения очень крепкое, ведь они – дети войны.
В лихие девяностые Анатолий Парфенович приехал в родную деревню, чтобы больше никуда не уезжать. До того тридцать лет со своей семьёй прожил в Узбекистане. Отстраивал Ташкент после страшного землетрясения. Сегодня, слушая новости из узбекской столицы, с удовлетворением отмечает, как много его труда вложено в объекты, украшающие современный город. Дворец Дружбы народов, гостиница «Узбекистан», дома, улицы. «На строительство разрушенного города, –вспоминает мой собеседник, – съехались из всего Советского Союза, нас никто не делил на своих и чужих. И мы трудились не ради большого рубля. Все понимали: случилась беда и надо помогать». В согласии прожили больше 30 лет. «Узбеки – народ доброжелательный, гостеприимный, – утверждает Анатолий Парфенович, – работать с ними всегда было хорошо». Мой собеседник и представить не мог, что на узбекскую землю придут совсем другие времена. Спустя пол века после трагических событий с болью вспоминаются перемены девяностых.
Именно тогда с предприятий стали массово увольняться русские. Продавали квартиры и, покидая насиженные места, уезжали на родину. Ускорить отъезд в Белоруссию пришлось и Анатолию Парфеновичу. Случилось это после того, как всех русскоязычных, работавших вместе с ним на заводе, пригласило на собрание местное руководство из узбеков. Людям в возрасте за сорок, пятьдесят было предложено посещать открывшуюся школу, чтобы изучать узбекский язык. Вскоре все вывески на учреждениях, магазинах сделали исключительно на узбекском. А затем начали поступать и угрозы в адрес славян. Жить в Ташкенте стало небезопасно. Первой в Белоруссию Анатолий Парфенович вместе с женой Валентиной Ивановной отправили дочь, а через пару месяцев приехали и сами.
Сегодня, думая о пережитом, наш земляк часто задаёт себе вопрос: почему так случилось? Сожалеет не столько о квартире в престижном районе Ташкента, которую пришлось продать за бесценок, и других утраченных материальных ценностях. Гораздо больше волнует другое: как можно было так легко предать дорогой ценой оплаченное единство? Вспоминается не только землетрясение.
…В Малых Смольянцах, на отцовской усадьбе, стоят две берёзы. Их посадили старшие братья Иван и Василь до войны, перед уходом в армию. Оба проходили срочную службу в Узбекистане. В Ургенч увёз старшую сестру будущий муж, узбек по национальности, служивший в Заслоново.
А потом близких разделила война. Белорусы ничего не знали о родственниках, оставшихся в Средней Азии. Сами переживали страшное время оккупации в родном селе. События тех дней навсегда в памяти Анатолия Пафеновича Битяя, которому в 41-м исполнилось только девять.
… С приходом немцев детство кончилось. Деревянную школу, находившуюся на месте нынешнего торгового центра в микрорайоне бумажной фабрики, закрыли. Сразу после того, как по радио объявили о начале войны, семья вырыла землянку на огороде и перебралась туда. Но появившиеся в деревне оккупанты жить там не позволили. Пришлось вернуться в дом и делить его три долгих года с немецкими солдатами. В маленькой комнате жили хозяева, большую – занимали незваные гости. Напротив дома располагался немецкий штаб, стояла пушка, были вырыты окопы.
Оккупанты быстро установили свой порядок. Даже река Лукомка, где в мирное время дни напролёт проводили ребятишки, оказалась во власти немцев. Солдаты глушили рыбу и выбирали всю крупную, а детвора, убегая на солидное расстояние от них, ждала, когда доплывёт мелочь. «Яйко» и «млеко» с крестьянских подворий уходило теперь воякам, и рыба была хоть каким-то дополнением к полуголодному меню.
Едва начинало смеркаться – выйти на улицу уже никто не имел права. Взрослые и дети теснились в маленькой комнатушке, удручённые невесёлыми мыслями. Видя из окна, как ветер наклоняет молодые берёзки, часто вспоминали братьев: «Как им там? Живы ли?». А из-за стенки, словно отдалённая вражеская канонада, – звуки чужой речи…
В конце лета в окрестностях начали организовывать облавы на евреев. Анатолий Парфенович помнит, как выглядели эти несчастные со знаками отличия жёлтого цвета, обречённые на смерть. А незваные гости, гоняясь по двору за курами, не забывали напомнить хозяевам подворья на ломаном русском: «Покончим с евреями – возьмёмся за белорусов!» Когда зимой в деревне стало известно о расстреле в Чашниках, Битяи радовались, что их соседи Хацкели, с которыми всегда жили в дружбе, успели уйти в лес. Верили, что они спаслись.
Но прошло немного времени – и у родственников Битяёв в Примачино появились двое сыновей Хацкелей. Стояла суровая зима. Тётя пустила их в дом. Намаявшиеся парни мечтали только о том, чтобы согреться, забрались на печку. Через пару часов в дверь постучали полицаи. Участь парней была решена… Минуло ещё несколько дней, и вернувшаяся тайными тропами в Малые Смольянцы старая мать Хацкелей обратилась за помощью к Битяям.
Женщина попросила хранившийся в доме паспорт их родственницы. Она рассчитывала, что определённое сходство с фото на документе позволит ей ввести в заблуждение немцев относительно национальности. Сестра уступила мольбам просящей и отдала ей документ.
То, что пришлось пережить девятилетнему ребёнку и его семье спустя несколько часов после ухода соседки, забыть невозможно. Беду почувствовали сразу, как только на пороге дома загрохотали сапоги полицаев; разъярённые служаки волокли за собой старую женщину. Усадив еврейку на стул, в большой комнате на глазах у хозяев начали избивать прикладами, требуя ответить: » Кто дал паспорт?» Жертва даже ни разу не застонала, по щекам старой женщины текли слёзы, и она упрямо твердила: » Я нашла его возле сельсовета…». Ничего не добившись, полицаи увели соседку и расстреляли. «А мы стояли, – вспоминает очевидец страшных событий, – и не могли поверить в своё спасение. Не выдержи женщина пыток, скажи правду – никого из семьи в живых бы не оставили….»
Немало страшных дней ещё довелось пережить Анатолию Парфеновичу на оккупированной родной земле, да всего не перескажешь. Самые радостные моменты того времени, поддерживающие веру и дух, – налёты партизан. Сколько надежд поселили дубовцы, однажды сумевшие продержаться в Чашниках целых три дня!
Мой собеседник прекрасно помнит светлый и радостный день освобождения района. С приходом Красной Армии в каждой семье, где ждали фронтовиков, теплилась надежда: «Наши остались живы…». А потом стали приходить похоронки. Не довелось матери и отцу Битяй встретить сыновей-солдат. Иван и Василий пропали без вести. Большими и крепкими выросли посаженные ими берёзы, под которыми расположился деревенский колодец. Такой вот памятник, без гранита и мрамора, отдавшим жизнь героям стоит в родной деревне. Каждый день приходят к нему земляки, чтобы насладиться чистой колодезной водичкой и шумом берёз мирного дня.
Ирина ТОРБИНА.
